Al Gromer Khan

Он никогда по–настоящему не чувствовал себя комфортно в различных типах музыки, с которыми когда–то соприкасался. Его не устраивали четко обозначенные рамки, он искал такой тип музыкального выражения, который сочетал бы их все вместе, выходил за их пределы, такой тип музыки, который был бы более универсален и в то же время более утончен, чем большинство из них.
Свою музыку он относит к "пейсли" стилю, и такое название он придумал сам. "Пейсли" — это пестрая и изящная, как кашемировая ткань, величественная и спокойная музыка. Спокойная, но запоминающаяся, наводящая на мысль, а не объясняющая все досконально. Дающая слушателю возможность самому отыскать глубоко скрытые тайны, словно спрятанные в развалинах сокровища. Оставляющая паузы, которые служат местами отдыха между нотами и являются своего рода спусковыми механизмами для воображения. Это — синтез классических индийских мелодий, эмбиента, футуристических космических настроений, духовных традиций и невыразимой свободы, позволяющей слушателю соединять свое "Я" c тем потоком, который сопровождает настоящую Музыку, рядом с которой стоит и имя Ала Громера Хана (Al Gromer Khan).
Он родился 8 апреля 1946 года в замке Гогентан, расположенном в альпийских предгорьях Баварии недалеко от Констанцкого озера. 
Его первым музыкальным увлечением были мелодичные колокольчики, которые носили на шее баварские коровы, когда паслись на альпийских лугах. С самого начала он отказался от академической и дипломатической карьеры, которую его родители прочили ему, так как еще в раннем детстве у него возник глубокий интерес к тайнам звука, независимо от того, исходил ли он от изящной орнаментики индийских струнных инструментов, барабанов Северной Африки или даже от "поющих" телеграфных проводов в суровые баварские зимы. Ал обнаружил свойства "Музыки Как Запаха" и "Чувство Отдаленной Музыки" — как он сам это называет. Эти принципы он постиг в одну из грозовых весенних ночей, когда, проснувшись, уловил отголоски медного духового оркестра, который играл в соседней баварской деревушке в нескольких милях от его дома. И хотя он понимал, что это были не самые лучшие исполнители, музыка тем не менее вызвала в нем грандиозное ощущение счастья. В ту же ночь он проникся стремлением когда–нибудь создать тот абстрактный тип звуковой поэзии, который производил бы на слушателя такой же эффект, как если бы источник ее находился где–то далеко, на расстоянии, с точки зрения и времени и пространства. Это произошло еще в 50–х годах, задолго до того, как появилась электронная музыка.
В 60–е годы в Лондоне 20–летний длинноволосый хиппи Ал Громер знакомится с удивительным кругом ярких личностей, с которыми он предпринял огромное количество многокультурных музыкальных экспериментов и которые оказали на него сильное влияние: Лаосский принц Тиан на Чампассак (Tiane na Champassak) познакомил его с тантрическим искусством, поп–звезда Марк Болан (Marc Bolan) приглашал его на ночные концерты джазовой импровизации. С Майком Фиггисом (Mike Figgis) (в настоящее время преуспевающий голливудский режиссер) Ал изучал психологический феномен слухового восприятия. Ведущий джазовый саксофонист Ронни Скотт (Ronnie Scott) из знаменитого "Джаз–клуба Ронни Скотта" познакомил его с такими титанами импровизации, как Бен Вебстер (Ben Webster), Макс Роуч (Max Roach) и Майлс Дейвис (Miles Davis), и, кроме того, с английским юмором. Проповедовавший вегетарианский образ жизни гуру Сэм Грегз (Sam Gregs) преподнес ему такое тонкое понятие, как "ты есть то, что ты ешь", а Кэт Стивенс (Cat Stevans), теперь Юсуф Ислам (Yussuf Islam), ввел его в мир английской поэзии.
Многие музыканты из разных стран способствовали в этот период формированию Ала как музыкальной индивидуальности. Это происходило с 1965 до приблизительно 1969 года, но решающее музыкальное влияние на его карьеру оказало величие изящества и стиля, объединенные в лице Устада Вилаята Хана, индийского Мастера игры на ситаре. Их встреча произошла в 1968 году. Ал так говорит об этом: "Один вид Вилаят Хана, даже не сыгравшего ни единой ноты, подтверждал в моей душе то, что я всегда чувствовал: Если человек состоит из одной только музыки, то музыка всегда будет интересной. Он также проявлял и то, что я всегда ощущал сам: человек может быть тоскующим по прошлому, элегантным, устремленным в будущее и простым, сострадательным, сильным и утонченным одновременно". Встреча с Вилаят Ханом произвела на молодого, но уже умудренного Ала такое воздействие, вызвала такие сильные и яркие воспоминания о прошлых жизнях и мирах, что это привело его в тот период к изучению и исполнению исключительно индийской музыки.
В 1971 году Ал, уже как опытный музыкант, вернулся из Индии в Баварию, где продолжал упражняться в игре на ситаре и по–прежнему принимал участие в многочисленных проектах новой интернациональной музыки. Среди сотрудничавших с ним музыкантов был и Дойтер (Deuter), один из родоначальников стиля ньюэйдж. "Помнится, в году 71–м я дал Дойтеру небольшую книгу под названием "Я есть Врата", так как полагал, что она заинтересует его. Он взял книгу и, должно быть, тоже ее прочитал, потому что это были беседы Шри Раджниша, который позднее стал духовным наставником Дойтера ", — вспоминает Ал.
Первые 10 лет в Баварии у Ала прошли в учебе под руководством прославленных кхан–сахибов Имрата и Раиса Хана, которые на традиционной церемонии приняли его в знаменитую династию Ханов, играющих на ситаре и сурбахаре. Другие 10 лет он уже сам занимался по "живым" записям выступлений Вилаят Хана в своей маленькой комнате в Мюнхене. "В те годы я был настолько опьянен витиеватыми мелодиями Вилаят Хана, что едва ли мог думать о чем–либо другом или говорить о чем–нибудь ином с посетителем. Я даже забывал принимать пищу, и если бы моя любимая жена Уте не обеспечивала меня едой и деньгами в те дни, то я уверен, что сегодня меня бы вообще не было. Помню, как сижу среди ночи на сложенном шерстяном одеяле, передо мной полупустая чашка чая, текущие по лицу слезы радости, смех, клокочущий в груди, и тихие ситарные изысканные мелодии Вилаята, льющиеся из маленького магнитофона... Мысль о том, что человеком моего возраста может руководить желание заниматься делом ради денег, казалась мне абсурдной, тогда как все, что нам требуется, так это только доступ в тайники нашей собственной души с помощью музыки и хорошей чашки чая..."
Этот период "опьянения" длился до конца 80–ых годов, пока внезапно не прервался появлением 13–летней дочери, обратившейся к нему с просьбой помочь ей деньгами. Тогда–то Ал и решил, что пришло время поделиться с аудиторией своим видением, новыми впечатлениями, которые, как ему казалось, он уже пережил в прошлом, и своей способностью достигать самых возвышенных сфер человеческой души. "В моем сознании стала укрепляться уверенность, что в мире живут с полмиллиона людей, которые в глубине души стремятся к эмоциональному выражению как раз того типа, который меня переполнял. И я решил, что достичь этих родственных мне по стилю и настроению людей я могу не только путем "живого" исполнения ситарной музыки перед ними, но прежде всего посредством звукозаписи.
Итак, я начал создавать новый звукокартинный тип записываемой музыки, цель которой состоит в том, чтобы пленить слушателей именно своей красотой, а не поразить их чрезмерной громкостью, обилием нот, сверхвысокой выразительностью или удушающим жестким построением. CD, на мой взгляд, являл собой идеальный формат для такого рода усилий. До меня стало доходить, что не каждый исполнитель обладает склонностью к исследованию человеческих эмоций с помощью музыки так глубоко и так широко и при этом был так же доведен до предела, как и я.
Я почувствовал, что — однажды, когда технология и рациональный ум станут основным движущим фактором в человеческом поведении — мне придется прийти к этим людям и обратиться к ним: "Послушайте, мы действительно живем в удивительное и необычное время, когда музыка отражает самые пагубные чувства и извращенные идеи. Существует более высокий план для всего этого. Не нужно отчаиваться, даже если ваше сознание заполняют нелепые мысли, если во внешнем мире для вас все представляется бессмысленным и вы чувствуете себя страшно одиноким, не волнуйтесь, ибо вас по–прежнему окружают душевные люди, которые работают с музыкой, и она несет всем надежду и силу. Вилаят Хан, один из крупнейших музыкантов–мистиков этого столетия, дал мне эту уверенность, когда я находился еще в трансовом состоянии после выступления. Я пришел к нему, не совсем придя в себя. Он обнял меня и сказал следующее: "Дорогой мой, ваша музыка находится под защитой и освящена, и ее услышат многие люди".
В настоящее время Ал Громер Хан живет и работает в Мюнхене и издается на компании "New Earth Records", выпускающей музыку для людей, находящихся на Пути, и специализирующейся на world и new age стилях.
Алексей КРУПСКИЙ